Заметки из портсигара

Пока готовы только 2 из 3 глав. Как допишу выложу. Коменты очень приветсвуються.


7 июля 1944 года,
Полуостров Котантен,
Франция

Елеазар стоял, прислонившись спиной к стене дома. На нём был мундир полковника 101 воздушно-десантной дивизии США. 15 часов боя и переходов дали о себе знать. Хоть он и был вампиром. Но это, более, психологическая усталость.
«Ну что же мой дорогой маршал, вот ты и вернулся во Францию, полковником да еще и другой армии. Я тут в первый раз так, не мельком, не как вор, а в мундире и с оружием в руках, выполняю свой долг. Долг перед Великой Революцией».
Он криво улыбнулся и посмотрел вдаль. И тихо пропел припев Марсельезы.
Достал из портсигара папиросу и долго смотрел на красный закат… улыбаясь своим мыслям… и напивая какую то шансонетку.


Середина января 1791
Париж
Франция

В Париже гремела революция, уже полгода, громом звучала Са Ира и Марсельеза. На суде над королем еще не распинался Сен-Жюст, но монарх уже плотно сидел в изоляции дворца Тюильри. Уже скоро Боги Революции начнут жаждать крови, но еще жив Марат, народ ликует, а враги не окружили Францию… Но «Дело Пойдет на лад и фонари украсятся аристократами и королями»…
Елеазар спешил… он... хмм… дезертировал из русской армии после штурма Измаила… хоть и забрал свой орден, он считал, что орден дали за дело… а в той армии он был наемником… он же жалование вперед не получал… а тут он нужен народу и стране. Он уже подтвердил своё капитанское звание у Лафаета. Теперь он капитан Национальной Гвардии… Но не только за этим он мчался в Париж… Анэт… когда несколько лет назад он ехал в чужую страну с одной лишь целью накопить средств и спокойно зажить где то в Провансе… Оставив ей всё золото которое у него было, довольно приличная сума что бы прожить без труда не год и не два. Она бы дождалась… да и дождалась… но так случилось что он шел от пустого дома где его не кто не ждал. Она пропала ищезла…
«Как глупо… если разлюбила то так бы и сказала… а теперь не понятно что с ней… Мерде, надо еще сейчас кое с кем встретиться я многое предполагал но такое - нет. Хотя он может знать, что с ней».
До ночи он сидел в таверне… пил не пьянея… и слушал… слушал и всё мрачнел…
« Всегда находиться мразь желающая поживиться на чужом горе… всегда есть мразь у которой только одно чувство в крови алчность, им не писаны законы и революции… это отребье всегда договориться и выживет…».
Елеазар прокручивал в голове то что он узнал от своего товарища: «Она повесилась Елеазар, этот ростовщик, эта скотина Лефонт довел её, сначала он её разорил, выкинул на улицу и отобрав с помощью махинаций все деньги, когда мы вмешались и попытались довести всё до суда. Где бы уж точно обман раскрылся… он подставил дело так что как будто тебя убили на войне, поделал письмо с твоим почерком … Извини Елеазар… она не выдержала. А эта дрянь как то нашел общий язык и с революционерами, уж не понимаю как… У нас не получилось призвать его к отвечать перед судом, прости нас».
Он глухо смотрел по сторонам… всё… весь мир был для него ватным…
«Лучше бы разлюбила, лучше не знаю что но не это, так спешил но не успел, да с орденом да капитан, с деньгами… но в душе пусто… хотя нет, не пусто… какая же там всепоглощающа ярость. Я сойду с ума… почему оно грязь, дерьмо этого мира живет… а красота, нежность, любовь лежит без креста на кладбище. Вот для чего нужно всё это вокруг, Великая Революция - что бы истребить под корень, вырвать, очистить… конечно это чушь… но мон дие… мне хоть на каплю становиться легче… Месть… месть не поможет… но это мой долг… долг перед каждым французом идущим на войну… сражающимся за Отечество… вырвать с корнем эту гадину».

Конец января 1791 вечер
Париж
Франция

Несколько затяжных дней… просто сборище картин и ликов… бешенство душащие изнутри… В его комнате вся мебель превратилась в осколки… разгром… злость… все поглощающая ненависть.
«Сегодня как раз нужный день на улице снова шумят… стреляют воздух… какой то революцтоный праздник?.. неважно главное шум и крики… это то что мне надо… это надо сделать»
Елеазар встал одел недавно присланный мундир капитана Национальной Гвардии и вышел в город.
Он снял квартиру неподалеку от дома Лефонта. Пройдя пару сотен метров с ничего не воспринимающими глазами… он сделал пару глубоких вдохов это сработало, как ушат холодной воды… он кристально видел всё впереди, он был сосредоточен, и не чего на него не влияло… хоть это и не надолго…
Взглядом, обведя особняк который был нарочито обшарпанный…
«Маскировщик фигов… но ничего мне это только на руку у тебя в доме только один слуга… на улице шум и стрельба так что, скот, у тебя нет шансов»
Быстро пересек маленький двор… постучал в дверь… вытащив саблю из ножен, постучал в дверь.
Открылась дверь… слуга… удар саблей прямо в сердце… резко вытащив саблю… переступив через тело слуги он вошел в прихожую… быстро дошел до столовой распахнув дверь увидел обедающие семейство.
«Ну как на подбор… сам жирный мелкий и похож на хорька, с бесцветными мутными глазами и жирными губами… наверно когда не кто не видит жрет как скот пихая кусками еду себе в пасть. Женушка тоже стоит отдельного слова, такой взгляд - я не встречал даже у портовых шлюх».
Выстрелил из пистолета в глаз жене этой твари… рукой откинул детей в сторону.
- Ну что сволочь, из меня отличный мертвец?
- Ты! За что?
- Не пытайся лгать мне огрызок! Тебе скоро представать перед судом, где это тебе в плюсы не зачтется.
Подлетев к нему отточенным жестом отсек ему голову… комната озарилась детским криком потому что голова отлетела в их сторону. Он сделал еще пару глубоких вдохов. Развернулся и подошел к детям.
- Не надо не трогайте нас месье, пожалуйста.
«Спокойно не паникуй, ты будешь распоследним подлецом если не сделаешь это. Ты посмотри на этих выплодков, сколько ты видел по дороге сюда нищих и голодных, а 3 дня назад, когда готовился и следил за этим домом ты же видел как они дразнили едой голодную мать с младенцами»
Елеазар с еле скрываемым отвращение смотрел на этих 10-11 летних, жирных отьетых на слезах, маленьких ублюдков.
-Месье, умоляю пустите нас к маме мы больше не будем.
- Пожалуйста, месье!!!
«Ты должен! Из этого дерьма вырастут новые Лефонты, которые так же будут лишать солдат и офицеров ихних возлюбленных, вырастут и будут дальше нести горе и дальше плодить могилки за оградами кладбища, и таких же, как ты, людей у которых вырвали сердце из грудей».
Он резко замахнулся саблей и в сторону отлетели две детские головы.

7 июля 1944 года,
Полуостров Котантен,
Франция
«Я все-таки победил подлеца в себе, наверно это были первые головы террора который скоро начался, но то что я сделал - было правильно, любые изменения начинаются с мелочи…»
Елеазар смотрел на закат… и вспоминал… иногда закрывая глаза.
«Анэт… как же всё глупо сложилось… всё что тогда осталось от тебя кроме боли… только медальон с твоим портретом… а через 2 года он остановил пулю пущенною в меня роялистом. Пуля застряла там спалив твой портрет… Теперь Кармен… знаешь Анэт… она напоминает тебя может не характером но внешностью… хоть от памяти остались только чувства и не ясные образы… она мне хоть иногда освежает память… там почти складывается твой портрет… она такая же как ты испанка только не с французским именем… Да теперь у меня есть вечность баюкать эту рану».
Вдруг почувствовал укол в пальцы папироса дотлела до конца, где то затянули десантную песню про разбившегося парашютиста…
«Хмм… да, чуть-чуть про меня… уже все давно не так… точнее не про меня а про сердце… ладно черт с ним я пока жив и это в данный момент важнее всего»
Он достал из портсигара очередную папиросу закурил и снова принялся смотреть на закат.

21 января 1793
Париж
Франция

«Спешите покончить с процессом короля, ибо нет ни одного гражданина, который не имел бы над королем тех же прав, какие Брут имел над Цезарем»

«Гражданин Людовик Каппет, за измену родине и узурпацию власти приговаривается к гильотинированию»

Да то на что мы надеялись, боялись или ждали – произошло, человек отойдя от гильотины, показал на всем голову Людовика…
«Лишь бы он не кинул её в толпу… лишь бы не кинул… ибо тогда у меня не хватит не каких сил стоять тут… король виноват, но зачем устраивать буффонаду… Не знаю это так странно… ведь я по сути присягал ему в верности… Еще недавно, буквально несколько дней назад, слова Сен-Жюста, были правильными…. И вот перед тобой голова… всё как то меняется… Наверно это и называется магией титула… Хотя пусть оно катиться ко всем чертям в преисподнюю… Это правильно и плевать что вспыхнут мятежи, плевать что кто начнет террор, он скоро сам будет под ним погребен, но только так Франция переродиться».
Он проскользнул через толпу и укрылся в лабиринте улочек…
«Даже не напьешься, потому что завтра надо выдвигаться в сторону своего полка, надо только сейчас забрать золото которое я отобрал у Лефонта, а то я думаю, нам на полк дадут мало денег, а солдаты должны быть сытыми и с зарплатой в кармане…. Так наверно им легче умирать… что у меня за тупые мысли в голове, всё к чертям одна кружка мне никогда не повредит…».
Пропустив пару кружочек, он, оседлав своего коня, двигался обратно в расположение своих войск, за пару минувших лет он стал уже полковником ,отметился при Жемапе и Вальми. Его, только что организованный, Комитет общественного спасения отправил с вереными ему войсками подавлять контрреволюционный мятеж.
И сейчас немного пьяный, не много потерянный, немного грустный, немного радостный - он в мундире, но опоясанный шарфом (в те времена так назывался шелковый пояс) в цвета флага республики, покидал Париж.

7 июля 1944 года,
Полуостров Котантен,
Франция
Выпустив тугую струю дыма Елеазар усмехнулся своим мыслям.
«Кем был тогда я уехавший из Парижа? Немного якобинец, немного жирондист… Хотя я был всегда далек от партий и вождей, наверно потому что сам любил власть, но все таки жирондист, но победа их идеалов не возможна без террора, но да они мне были на много ближе, чем тот бред который втюхивал Робеспьер. Хотя зачем рассуждать для тех прошлых, оставшихся только в учебниках, теперь для себя, и даже более чем для себя. Для всех существ твоего вида, та пародия на монархию царит сейчас должна быть уничтожена, и уж я сделаю это».

Лето 1793
Франция

Ночь. Полк в 2 тысячи человек под командованием Елеазара, в пару ночных переходов рассчитывал застать деревушку занятую мятежными роялистами врасплох. Но сейчас они шли по дороге освещаемой неверными факелами, через маленький лесок, с другой стороны была темень ночного поля, слегка подсвеченная молодым месяцем. Еще пару часов марша потом короткий отдых и они словят роялистов прямо в постелях.
«Будет им Варфоломеевская ночь, хотя я думаю день, у нас есть 5 пушек, так что всё пройдет очень быстро залп и сразу атака. Сегодня днем, мы решим эту проблему. И я могу рассчитывать на звание бригадного генерала, наверно с каждым часом я становлюсь всё более и более фанатичным, но нечего другого мне в этой жизни и не осталось».
Он рукой терибил медальон на шее, внутри этого медальона был искусно нарисованный портрет Анэт. И смотрел по сторонам пустым взглядом.
«Странные эти насаждения со стороны поля. Я читал про эту методу, помогает полям только не помню чем. А что это за блеск…»
Он резко осадил коня, отпустил амулет и резко выхватил саблю и пистолет.
- Засада! Справа и слева, всем укрепиться у повозок.
Из-за кустов раздался первый выстрел, пуля была направлена в Елеазара… и попала ему в грудь. Полковник отшатнулся и схватился за амулет… он был пробит пулей, которая в нем застряла. Он выстрелил в ответ… через секунду вся дорога озарилась огнями выстрелов. Он обернулся на небольшой отряд кавалерии который был у полка, 50 всадников.
- За мной!- он саблей указал направление на хвост отряда,- Все остальным держаться изо всех сил!
У него был прекрасный командирский голос, он даже перекрывал шум стрельбы.
Быстро обошел с отрядом свою колону, и вырвался в поле, и развернулся в тыл тем кто стрелял с поля поскакал на них. Короткий удар, резкие движения саблей, хруст костей под копытами коней, выстрелы из пистолетов. Противников было человек 300 от силы. Но это была самая легкая часть, основная масса повстанцев стреляла со стороны леса. На слух Елеазар прикинул что их человек 500, не более.
- Всей пехоте, укрепиться за повозками с левой стороны. Кто, здесь, местный ко мне!
- Да, полковник, я местный, - его тронул за плечо один из кавалеристов.- Я тут, жил раньше.
- Это большой лес? Его можно обойти?
- Это маленький лесок возле дороги вглубь еще половину лье, а продолжается по дороге совсем чуть- чуть метров 700.
- Хорошо,- он встал в центре своих людей, обернулся к своим адъютантам. – Слушать мой приказ! Первой, Второй и Третей роте первого батальона оставаться здесь и охранять пушки, остальным ротам этого батальона пройти вперед 300 метров и начать заходить во фланг к неприятелю. Второму батальону через 20 минут наступать по центру, третьему пройти 400 метров назад и тоже заходить во фланг. Передайте это батальонным командирам как можно быстрее.
Он обернулся к своим кавалеристам.
- Мы же месье, обойдем лес и зайдем им в тыл! Вперед!
Перестрелка всё не утихала, из леса били сотни ружей, но пехота уже попряталась за повозки и вела оттуда ответный огонь хоть и вслепую. Потихоньку роты начали группироваться для наступления.
«Наверно я неправильно оценил, там их не 500, а тысяча, но и это не страшно, главное надо зайти им в тыл, когда они будут бежать, не дать им соединиться с теми, которые находятся в деревне, и предупредить их».
Его отряд уже обходил лес, была видна его опушка и поле, которое простиралось километров на 5, до следующей опушки и, по-видимому, еще более густого леса. Судя по звукам, уже началось наступление. Елеазар был уверен в его удаче по многим причинам. Они вышли и стали напротив неё на расстоянии километра, построясь полумесяцем. Уже было видно, что республиканские войска одержали вверх и повстанцы бегут из леса прямо на них.
Елеазар с бешеной злобой крутил в руках пробитый медальон со спаленным изображением. На секунду прикрыл глаза.
- Вперед! Убивать всех! Некто не должен уйти! Вырежем до последнего это роялистскую погань!
Кавалерия ринулась в атаку, ловя, и рубя, всех кто попадался им на глаза. Противники были уже настолько дезорганизованы, что просто не понимали что происходит. Их из леса выбежало примерно 500 и все полегли под саблями кавалеристов, которых было всего 50 человек.
Через час войска уже были построены в походные колоны. Пленных, уже, не было, а тех которые были, допросили. Потери составили 100 убитых и 200 с копейками раненых.
«Надо идти как можно быстрее, до рассвета занять позиции вокруг села, раненых погрузим на повозки, не сильно будет медленно, они и так еле ползут».
Он раздал соответствующие приказы. Через 10 минут колона двинулась вперед. Настроение у всех было приподнятое, они были разогреты этой стычкой. Елеазар надеялся, что этот моральный подъем продержится еще часов 5.
Через несколько часов быстрого марша они вышли к деревне. И тут полковник заметил то - чего не как не ждал. Над деревушкой располагалась так называемая «господствующая высота », с которой можно было полностью стереть её при помощи артиллерии. По его данным здесь располагалось около двух тысяч мятежников, деревня была достаточно крупной. Так же он знал, что они только что разбили посланную республиканскую армию и были сильно измотаны. Вообще этот его рейд должен стать для них сюрпризом , как для него засада на дороге, никто ведь не знал что тут может быть еще один полк который передвигался в другое селение, ну с ним покончено, теперь черед этих предателей.
Поскольку сюрпризов ждать уже не приходилось, до рассвета разместили пушки, тут им снова подвалила удача. Поскольку это были повстанцы, и среди них было мало военных, караулы выставили - как Бог на душу положит.
«Какой-то странный рассвет… у меня потихоньку сдают нервы… еще пара минут и всё начнется, как прекрасно это предвкушение боя. Покончим сегодня с этим сбродом… сейчас будет математика боя… красивая победа расчета, а потом я буду не я, если не выбью себе звание бригадного… переведусь на другой фронт, за все стычки с пруссаками… я так не уставал… как за эти пять часов… как будто я золотарь разгребающий дерьмо в виде людей. Поганых собак, которым наплевать и на себя и на страну… им хочется кланяться красивому титулу и получать за это подачки… Они рабы магии титулов и старого мира, они слепцы и самое худшее в них они не желают прозреть… вот и всё истекает последняя минута перед боем»
А диспозиция была проста как три копейки… Очень близко к селу спряталась пехота а на верху стояли пушки. По плану арт. Удар по главным зданиям и быстрый штурм.
«Мда, кто позволили себе утратить бдительности зачастую платит жизнью… Началось!»
С высоты грянул залп… сразу с криками побежала пехота… еще не успели упасть на землю осколки зданий а пара часовых была перебита и солдаты начали штурмовать дома… практически нигде не было выстрелов… все решали штыки и сабли… секунды длились как часы… но все происходило быстро… слишком быстро… только выстрелы… крики… лязг… лязг… выстрелы…крики.
Через пару часов наступила последняя глава этой истории. У крепкой стены перед пушками заряжиными картечью стоял толпа: местные жители, пленные повстанцы. Перед пушками на коне находился Елеазар, его взгляд был полон суровой решимости.
Его пьянило чувство победы… чувство того что раз он победил это еще одно доказательство что его дело правильно. Он в очередной раз понимал, что должен принять это жестокое решение. Это была странная необходимость… Но он так хотел высказать им все что крутилось в его голове, выплеснуть свою ненависть… что оправдаться для себя… и перед собой… не для этой толпы…
Толпа рыдала и ругалась. Кто-то корчил из себя героев - подняв высоко голову с задранным подбородком. Кто-то молился. Одна женщина из толпы крикнула:
- Где наши дети, куда ты их забрал?!
По его приказу у родителей отобрали детей до 8 лет. На них у Елеазара были свои планы.
Он яростно глянул на говорившую, и тут его прорвало.
- Свиньи, грязные собаки! Куда я их забрал?! В Париж! Подальше от вас скотов и предателей… Грязных скотов и недолюдей. Пусть они вырастут там людьми и научаться уважению к себе и своей стране. Вы грязная погань, слепые выкидыши, которые за ради - «спасибо, что хорошо полизали мне зад», готовы предать остальных своих сограждан. Вы не хотите для Франции нечего хорошего. Вы бы лучше всю жизнь просидели бы в дерьме, чем раз взялись бы за лопату и начали его разгребать. А почему? А потому что вы к нему привыкли и не хотите менять! Но и этого вам мало вы хотите туда и остальных затащить! И в него же окунаете с детства своих детей, что бы они пообвыклись и потом не рассуждали!
- И ты решил помыть всех ценой людской крови!
- Нет, свинья, я решил вас всех помыть ценой своей души!

7 июля 1944 года,
Полуостров Котантен,
Франция
Отбросив окурок, Елеазар проводил его взглядом.
«Да для меня тогда еще существовали чьи-то идеалы, в намного меньшей мере, мне уже давно хватало и своих. Но вот он террор, он был нужен в том месте и в тот момент – да. Но то что развернулось в Париже не имело нечего полезного и правильного под собой. Это был страх за власть, а не робота на следующие поколение что бы оно на этих костях жило намного лучше. И мне не одна струна совести не помешала помочь отсоединить неподкупную голову Робеспьера от его неподкупного тела».